Джефф Мариотт - Зеркальный образ[Mirror Image]
«Как раз поэтому они должны открыто обо всем сказать, — раздумывала Пейдж, — а не ходить вокруг да около и портить себе и мне настроение».
Чем больше она думала об этом, тем больше расстраивалась. Она поймала себя на том, что с нетерпением ждет обеденного перерыва, но не потому что задумала пойти поглазеть на наряды, которые были ей не по карману, а потому что хотелось хоть на какое–то время оказаться в другом месте. И если она там оторвет кому–нибудь голову, то потерпевшим, по крайней мере, будет незнакомец, а не коллега по работе.
Сейчас она была бы этому весьма рада.
ГЛАВА 3
— Коул, я должна ей все сказать, — настаивала Фиби. Она вернулась в свою комнату, где ее дожидался дружок — бывший демон. Коул был высок, смугл и чертовски красив. Помня, как он почти в мгновение ока превратился в Белтазора и чуть не погубил сестер Холлиуэл, она признавала, что в этой черте плохого мальчика есть нечто привлекательное. При условии, что тот не станет слишком плохим.
— Что сказать? — спросил он, расхаживая перед кроватью, на которой сидела Фиби. — Мне казалось, ты так ничего и не узнала.
— Почти ничего, — согласилась Фиби. — Но ведь это само по себе говорит о чем–то, правда? Если семья настолько невзлюбила старую Агнес, что в «Книге Теней» о ней почти нет упоминаний, то это значительная информация.
— Скорее значительное отсутствие информации, — пробормотал Коул. — Я бы не стал называть ее полезной. Но если хочешь рассказать Пайпер, валяй. Она твоя сестра. Только не удивляйся, если ты ее ни в чем не убедишь.
— Коул, Пайпер не такая, — возразила Фиби. — По крайней мере, не всегда. Хотя, пожалуй, сегодня все может случиться.
Коул только пожал плечами.
— Ха–ха! — рассмеялась Пайпер. — Ты опять за свое.
Фиби и Коул нашли Пайпер и Лео внизу в кухне разговаривающими о чем–то важном, чем они не считали нужным поделиться. Фиби рассказала им, как мало она узнала из «Книги теней»: прапрапрабабушка натворила что–то и настроила против себя остальных членов семьи Холлиуэлов, а если семья нашла в себе силы простить ей, то это по неизвестной причине не нашло отражения в книге. Фиби обнаружила, как трудно вообще найти что–либо об Агнес, и ей пришлось прибегнуть к волшебству, чтобы добыть даже эти скудные сведения.
Ей пришлось с неохотой признать, что Коул точно угадал ответ Пайпер.
— Итак, это полностью опровергает твою теорию, не так ли? — спросила Пайпер. — По — моему, если бы нам было нужно серьезно отнестись к этому предупреждению, тебе не кажется, что оно исходило бы из более достоверного источника?
— У нас нет доказательств, что ей нельзя доверять, — ответила Фиби, осознав безнадежность своего возражения уже после того, как высказала его.
— Ну, конечно, в таком случае все остальные Холлиуэлы, вероятно, были плохими, а Агнес — единственным хорошим человеком. Послушай, Фиби, если семья отвернулась от нее, должно быть, она сделала что–то плохое. Очень плохое. А если она такая плохая, то я не понимаю, как мы можем ей поверить, что Пейдж замышляет недоброе, даже если считать предостережение относящимся к Пейдж, а как раз с этим мы не можем согласиться.
— Пайпер, мне понятна твоя точка зрения. — Фиби развернула один из стульев и уселась на него верхом. — Ты же знаешь, я с самого начала считала Пейдж членом нашей семьи.
— Вопреки моему совету, — добавил Коул.
— Что ж, в то время ты здесь был не самым большим авторитетом, — заметил Лео. Сказать, что Коул и Пейдж не сразу почувствовали симпатию друг к другу, значило бы ничего не сказать.
— Мы все приняли Пейдж как члена семьи, — заявила Пайпер. — Поэтому неразумно отвергать ее сейчас.
— Это нечестно! — завопила Фиби. — Ты же знаешь, что я хотела сказать совсем другое! Я только сказала, что меня вынудили заглянуть в этот комод. Я это и сделала, и мы там нашли письмо. Пайпер, подобные вещи не происходят просто так, без всякой причины. Ты же знаешь, что так не бывает. Нам просто следует разобраться, вот и все.
— Со дня смерти тети Агнес прошло… не знаю сколько… по меньшей мере, прошли многие десятки лет, правда? Прежде мы о ней даже не слышали, и, похоже, этому есть веская причина. Почему мы должны подозревать свою сестру просто из–за того, что старушка могла написать и спрятать неизвестно когда? Это древняя история. Не будем ворошить ее.
Слова Пайпер, словно нож, вонзились в сердце Фиби. Ей было невыносимо даже намекнуть на то, что Пейдж нельзя полностью доверять. На нее давило огромное чувство вины за то, что она снова заговорила на эту тему. Но чем больше Пайпер пренебрегала ее идеей, тем больше она убеждалась, что здесь что–то есть. Пейдж появилась почти ниоткуда, и они приняли ее потому, что она приходилась им сводной сестрой. Возможно, из веры сестер в Силу Трех можно извлечь выгоду, чтобы потом повернуть все против них.
— Фиби, Пайпер права, — твердо заявил Лео. — Я бы сразу обнаружил, если бы Пейдж оказалась не той, за кого выдает себя. Она дочь вашей матери, а ее отец — ангел. По ней это заметно.
— Но еще не значит, что ей можно доверять. Когда–то ты не заметил демона во мне, — возразил Коул.
— Может быть, я просто не хотел замечать, — отрезал Лео. — Я хотел довериться впечатлениям Пайпер и ее сестер.
— Но тебе не захочется сделать это сейчас? — спросил Коул.
Сидевший за кухонным столом Лео поднялся, и от несвойственного ему грозного взгляда его лицо помрачнело. Фиби знала, что Коулу, прежде творившему зло, свойственно быть грозным, а Лео — улыбающимся.
— Я доверяю Пайпер и одной из ее сестер, а с другой у меня возникли небольшие затруднения.
— Вполне возможно, что твое доверие больше зависит от привязанности, нежели от фактов, — заметил Коул. Он расхаживал взад–вперед, как делал, когда был окружным прокурором. — В роли прокурора мне все время приходилось бороться с этим. Обвиняемые изо всех сил стараются быть более симпатичными, чем судейские, поэтому присяжные обычно отворачиваются от обвинителей и занимают сторону обвиняемых. Лео, это может сыграть важную роль, чрезвычайно важную роль. Тебе следует отбросить свои привязанности и взглянуть на факты.
— Факт заключается в том, что ни у тебя, ни у Фиби фактов нет.
— Неправда! — не выдержала Фиби и ударила кулаком по столу. Она с трудом сдерживала слезы отчаяния и гнева. — У меня было предчувствие, так? Оно привело меня к комоду, который мы все видели миллион раз, но не обращали ни малейшего внимания. А это было такое отчетливое видение, что я не могла проигнорировать его. Я разбудила Коула, мы поднялись наверх и тут же распотрошили этот комод.
